«Вламывалась в аудитории посреди занятий и требовала сборы денег для фронта». Как изменилась жизнь российских учителей с начала войны в Украине

«В конце урока директор школы подошла и сказала: „Там Путин показал новую ракету. Почему ты про это детям не рассказываешь?“ Я говорю: „ВПК — отдельная тема, что, я буду рассказывать детям, как Путин ракету показал?“ — „Ну да, нужно Путиным гордиться“», — вспоминает уволенный учитель географии Манафлы Камран Рамиз свой открытый урок на тему «мировая промышленность».

Прошлый год в России объявили годом педагога и наставника. Тогда же, в 2023 году из школ уволилось рекордное за семь лет количество учителей — 193 тысячи человек. Сложно сказать, сколько из них уволилось по политическим мотивам, но, согласно новому отчету ОВД-Инфо «преподаватели испытывают серьезное давление, причем не только со стороны начальства, но и в форме административного и даже уголовного преследования. В некоторых случаях давлению предшествуют доносы, часто их пишут учащиеся и их родители».

В первый год полномасштабного вторжения на учителей завели 71 административное дело за антивоенную позицию и 23 уголовных дела — «в основном за высказывания о войне». В 2023 и 2024 годах таких дел стало меньше, но в 2023 году стало больше кибербуллинга неугодных педагогов со стороны Z-активистов, особенно — в аннексированном Крыму: учителей, которые не поддерживают войну, травят, выкладывают в сеть их данные, добиваются увольнений. Больше половины преподавателей после давления действительно уволили, а некоторые покинули страну. 

До эмиграции Манафлы Камран Рамиз семь лет работал учителем географии в московских школах, последние два года — в школе № 498 на Таганке.

«Московские школы — удивительные, — рассказал он, — у них внешний вид абсолютно противоположен тому, что происходит внутри. Внешне школа идеальна: отличное техническое оснащение, прекрасный ремонт, интерактивные доски за несколько миллионов… А внутри происходит консерватизм, доходящий до абсурда, дичайшая пропаганда и порой очень странные методы обучения — все это практикуется учителями, особенно старшего поколения». 

Педагог говорит, что так было и до начала войны: детям регулярно навязывали милитаристскую повестку, рассказывали про «плохих американцев», а на одном из уроков математики, который он посетил как классный руководитель, учительница математики рассказывала его классу, что «чтобы быть настоящим мужчиной, нужно быть Лавровым». 

Камран не избегал разговоров с детьми на политические темы. По его словам, нельзя изучать географию, минуя политику: «Обсуждали экономику в разных федеральных округах, дети спрашивают, почему ВВП Дальнего Востока намного меньше? И мы, конечно, обсуждали коррупцию, кумовство. Как можно изучать экономику России, не признавая факта тотальной коррупции? Тогда ты говоришь не об экономике, а о какой-то абстракции, без масштабирования на реальность. [До начала полномасштабной войны] обсуждали „ДНР“ и „ЛНР“, но тогда они вызывали у детей исключительно смех — понятно же, что это Украина». 

Когда началась война, в школе № 498 стали проводить собрания с учителями, на которых руководство объясняло, что и как нужно рассказывать детям о российском вторжении. Первое же такое собрание стало для Камрана переломным:

«Я четко помню как завуч сказал, что у вас либо государственное мнение, либо никакого, — делится он. — Учитель физики, которого я уважал, сказал: „Ну что там, это ж хохлы, чего с них взять-то?“ И тогда я понял, что нельзя быть частью этого».

8 марта Камран вышел в одиночный пикет, выложив перед этим антивоенный пост на своей открытой страничке в Инстаграме. На его плакате было написано «Я просто хочу жить в мире». Ему не удалось простоять и минуты — мужчину сразу задержали.

«Дети бунтовали, им не нравилось [происходящее в школе], этот стыд. Некоторые родители мне писали „что происходит в школе“, „что вообще творится“, что дети с какой-то странной информацией домой приходят. Я выложил пост, что я против этого и не хочу быть частью такого позора. Я хотел, чтобы все увидели, что не все учителя такие, хотелось выразить какой-то протест, показать детям и родителям, что я с ними». 

В тот же день учителю позвонила директор школы, приказала удалить пост и бросила трубку. Через полчаса позвонила, спросила, почему пост еще висит. На отказ удалять сказала, что иначе «последствия будут серьезными» и потребовала от учителя заявление об уходе. На следующий день Манафлы Камран Рамиз пришел в школу, собираясь отработать еще две недели после увольнения, но внутрь его не пустили. 

«Там начался какой-то абсурд, — говорит он. — Меня не пускали, а у меня там вещи и техника. Я звоню в отдел кадров: если надо, давайте я заявление напишу, только вещи мои отдайте. — Никакого ответа. Учебный день заканчивался. Дети меня увидели. Они вышли и начали собираться [у школы], спрашивать, что происходит, фоткаться. Там куча детей собралась, огромная толпа — человек семьдесят. Начался шестой урок, но они не возвращались — стояли со мной. Другие дети, узнав об этом, тоже шли с уроков, оставляли вещи в классах и спускались вниз. 

Им перекрыли турникет, и они перепрыгивали его. У нас был рабочий чат в Ватсапе, откуда меня не удалили — учителя там обсуждали, что делать, писали: «Быстро закройте дверь, чтобы они к нему ни в коем случае не подходили!», а я это все видел. Мы пообщались с учениками, чуть-чуть поплакали, в том числе я. Руководство школы вызвало полицию, сказав, что я устроил «оппозиционный митинг с несовершеннолетними». Приехала полиция, посмеялась и уехала. Сейчас я сомневаюсь, что такое возможно. Это было самое начало войны, первые дни. Наверняка полицейские еще не знали, как нужно реагировать.

Я уехал, в два часа мне позвонили и сказали, что я не вышел на работу, мол, твой урок начался, а тебя не было в школе, если завтра не выйдешь, мы тебя уволим по статье. «Ну я же пришел в школу» — «Нет, такого не было»». 

На следующий день Камрану удалось попасть внутрь здания, но с ним начал драться завхоз, пытался выгнать его из школы, говорил, что ему нельзя в ней находиться. Вызвал полицию. Учитель поехал в полицию, написал заявление об избиении — завхоз, в свою очередь, написал заявление на него.

Кончилось тем, что его уволили с формулировкой «за аморальное поведение». Отработать две недели Камрану не дали. Его заявление в полиции приняли, но через неделю заявили, что состава преступления нет. При этом его поддержали родители учеников — собирали подписи в поддержку педагога, ходили к директору, просили, чтобы его не увольняли. Это не помогло. 

Спустя несколько дней ему позвонила директриса и пригрозила посадить «на пятнадцать лет». «Она могла это сделать, она депутат муниципальный, у нее были связи», — говорит уволенный учитель.

После этого звонка он быстро собрался, попрощался с родителями, взял билет и уехал из страны. По его словам, работать в школе ему бы все равно не дали: 

«По статье, за которую меня уволили, я больше никогда не устроюсь. По такой статье могут уволить педофила — было бы написано то же самое. Каждый раз, когда ты устраиваешься в Москве в школу, директор звонит предыдущему директору, где ты работал, спрашивает о тебе и там уже все понятно. Скажут „нет“ и на этом все закончится».

«Меня уволили с формулировкой „за аморальное поведение“, поскольку не потрудились осыпать меня выговорами за отсутствие на занятиях или за что-нибудь еще. Что очень меня позабавило, я была вторым в СПбГУ человеком, уволенным с такой формулировкой, а первым — печально известный доцент Соколов, который расчленил свою аспирантку, то есть наши деяния были поставлены на одну доску», — рассказывает Светлана Друговейко-Должанская, преподавательница филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Ее уволили после того, как она выступила независимым экспертом в суде по делу художницы Саши Скочиленко.

Светлана Друговейко-Должанская / Фото: Анна Мотовилова, MR7

Случай со Светланой Друговейко-Должанской рассмотрели на вузовской комиссии по этике. По версии СПбГУ, Друговейко-Должанская «неоднократно с сарказмом отзывалась о компетентности своих коллег». 

«В законе формулировка того, что является аморальным поведением преподавателя, если он не приходил в состоянии алкогольного опьянения или не пропускал занятия, или не домогался кого-нибудь, очень расплывчата, — говорит Должанская. — То есть что входит в аморальное поведение законом не установлено, подзаконным актами тоже, поэтому этим рычагом можно рулить прекрасно, что они и сделали».

Среди других вмененных аморальных проступков, как удалось выяснить ОВД-Инфо по открытым источникам, были: «трансляция антивоенных слайдов преподавателем подмосковной школы Александром Бобуровым, публикации антивоенных постов сотрудником Волгоградского государственного университета Романом Мельниченко и сотрудником Российского государственного института сценических искусств Мариной Дмитриевской, участие преподавателя СПбГУ Дениса Скопина». 

До увольнения Денис Скопин был доцентом в Санкт-Петербургском государственном университете на факультете свободных наук и искусств. Скопина задержали на антивоенном митинге 21 сентября 2022 года — в день начала мобилизации. 

«Я отбыл десять суток административного ареста, — рассказывает он. — Потом вернулся и преподавал где-то месяц на факультете, потом они [администрация вуза] издали приказ о моем увольнении. Как я понимаю, к ним пришла информация из полиции, что меня задерживали. Формальная причина — за совершение аморального поступка. По этой статье меня даже в другой университет — это бан на будущую карьеру, в трудовой книжке написано, что уволен за аморальный поступок». 

После увольнения и фактического запрета на профессию Денис Скопин уехал из страны.

Учителя сталкиваются с разными формами давления. Это могут быть не только «провинности» в школе, но и действия вне ее: дела заводят за антивоенные посты, задерживают на пикетах и митингах. «24 февраля я совершила свое „уголовное преступление“, — рассказывает школьная учительница Ирина (имя изменено), — но меня не задержали и, видимо, не могли найти, хотя видео у них было — происходящее снимал на телефон человек в штатском, — но, видимо, не было соотнесения лица с моими данными».

Во время протестной акции Ирина увидела, как полицейский схватил девушку, крикнувшую протестный лозунг, догнала его, слегка обхватила сзади и спросила, можно ли ей тоже в автозак — «давайте заодно и меня, думаю, и девушке одной не так гадко». Он резко и грубо оттолкнул ее. Ирина разозлилась, замахнулась сумкой и попала по лицу силовика.

«Через три дня мы с подругой проходили в центре города мимо памятника, огороженного со всех сторон, и она остановилась его сфотографировать, — продолжает Ирина. — К нам подошел полицейский около автозака и, ничего особо не объясняя, просто загрузил нас в автозак. Вслед за нами взяли еще девушку за то, что у нее была голубая тушь на глазах». 

В тот день Ирину продержали в отделении полиции до четырех утра, несмотря на свидетельство о рождении несовершеннолетнего ребенка, которое было у нее с собой. В это время ее коллеги и друзья звонили в ОВД — пытались понять, почему ее не отпускают. Задержанным не давали ни еды, ни воды. Всем, кто был в том автозаке, раздали на подпись одинаковые тексты, что они шли большой толпой, выкрикивая лозунги, мешая проходу граждан и не реагируя на замечания сотрудников полиции.

«И вот тогда мои паспортные данные соотнесли, видимо, с данными видео, которое у них появились, — предполагает Ирина. — Раскрылось дело. На следующий день нужно было идти на работу, но когда я вышла из дома, меня уже встречали на лестничной клетке сотрудники Следственного комитета. Из [их] машины я пыталась найти себе замену или составить задания для самостоятельной работы детям, потому что у нас если учитель не приходит, не предупредив заранее, — это проблема». 

Ирина провела в СК весь день. Сотрудники предложили ей написать явку с повинной, показав видео. Текст Ирина составляла вместе с адвокатом от ОВД-Инфо. 

«Мне ребята-волонтеры еще после задержания в ОВД принесли в банке пюре, сосиски с горошком. Это было единственное, что я за эти двое суток поела. В Следственном комитете мне сказали, что будут думать, заводят они уголовное дело или административное. И выпустили из здания СК — в десять вечера. Через несколько дней позвонили и сказали, что дело заводят уголовное. Хотя статья, по которой завели дело, не лишает права на педагогическую деятельность. Оставалось ждать суда».

Коллеги и выпускники поддерживали учительницу, родители, узнав о преследовании, написали характеристику для суда. Родственники и друзья приходили на заседания. Ирина признала вину. По статье о нападении на полицейского (ч. 1 ст. 318 УК) ей дали полтора года условно.

«Мне говорят: а можно, мы у вас лекцию проведем? Приедут ветераны локальных войн и казаки, расскажут о патриотизме. Я говорю, мол, понятно же, о чем они расскажут. Нет, мы такое проводить не будем», — говорит Сергей Чернышев, основатель и бывший глава частного новосибирского «Новоколледжа», который закрылся в июле этого года из-за антивоенной позиции его руководства и на который завели три административных дела после отказа проводить «Разговоры о важном».

Сергей Чернышев у Томского отделения «Новоколледжа» / Фото: социальные сети Сергея Чернышева

На второй год войны учебный процесс в школах и вузах изменился: с 2023 года в школах запустили новые единые программы по географии, русскому языку, истории, обществознанию, литературе и ОБЖ. К 2025 году такие единые программы запустят по всем предметам. Сами стандарты образования тоже обновили: в них Минпросвещения обозначило «четкие ориентиры в части духовного, патриотического развития детей».

В новую программу по ОБЖ впервые со времен СССР добавили курс начальной военной подготовки. Сильно изменилась и школьная программа по истории: в нее добавили разделы «Россия сегодня», «Специальная военная операция (СВО)», «Противодействие стратегии Запада в отношении России», «Фальсификация истории», «Возрождение нацизма», «Украинский неонацизм», «Противостояние с Западом», «Украина — неонацистское государство», «Новые регионы», «СВО и российское общество», «Россия —  страна героев».

«На второй или третий день [войны] мы разместили в соцсетях колледжа бумажный журавлик — символ мира, — говорит Чернышев, — и написали в самых обтекаемых фразах, что надо все равно смотреть в будущее, хотя нас заставляют смотреть в прошлое и там искать врагов. И где-то с марта наше так называемые Министерство образования Новосибирской области начало пичкать все колледжи [пропагандой].

Тогда же всем рассылали видео, которые нужно было коллективно просматривать и отчитываться. Они [Минобразования] скинули табличку, которую нужно было еженедельно заполнять и писать, сколько студентов это посмотрело. Я им ответил, что поставлю нули, и там будут всегда нули, потому что ничего мы этого делать не будем. В апреле следующего года начались массовые проверки колледжа, совершенно незаконный отказ в аккредитации и признание меня иноагентом. Даже тогда мы провели довольно успешную приемную кампанию, но, как оказалось, это была лебединая песня». 

21 сентября 2022 года Минпросвещения утвердило список учебников для школ и средних специальных учебных заведений. Информацию для подготовки уроков из интернета учителя могут брать только из федерального перечня образовательных интернет-ресурсов. Школьные учебники тоже обновляются. В учебниках истории больше не будет упоминания Киева в темах о Киевской Руси, но добавятся темы о начале «специальной военной операции», «идее фикс Запада о дестабилизации положения внутри России» и «Украине как ультранационалистическом государстве».

В школах стали проходить внеучебные мероприятия, связанные с милитаристской повесткой — например, установка мемориальных досок в честь бывших учеников, убитых в Украине, и «парт героя» с портретами «героев СВО». Некоторые школы размещают целые «интерактивные комплексы» — сенсорные экраны с набором ящиков и материалов для «гражданско-патриотического воспитания и начальной военной подготовки». Вернувшиеся из Украины военные проводят в школах «Уроки мужества» и другие мероприятия.

Перемены в образовательных и внеучебных программах коснулись не только школ, но и вузов. «[Внеучебные] мероприятия были самые разнообразные, — рассказывает Ольга (имя изменено в целях безопасности — героиня продолжает находиться в России), преподавательница государственного университета. — Все эти безумные конференции о героях ЛНР и ДНР, какие-то медсестры кого-то спасали, какие-то герои совершали подвиги, какие-то портреты совершенно страшных субъектов.

Приглашались, например, герои этих самых «ЛНР-ДНР», какой-то священник из Донецка приходил рассказывать о «зверствах украинской военщины», в то время как у нас по закону образование является светским. Ни один священник из ДНР или ближайшего собора не имеет права даже мечтать о том, чтобы подойти к дверям вуза или школы. Доводили студентов до слез, все это проводилось вместо образовательной деятельности».

По словам Ольги, администрация вуза также требовала сдавать деньги на форму военным — их сдавали как студенты, так и преподаватели. 

«Разумеется, составлялись списки, — говорит она. — При необходимости кто на что сдавал под роспись будет установлено. Естественно, речь шла о финансировании войны. Денег показалось в один прекрасный день мало и стали требовать сдавать вещи, приносить им белье, трусы-носки, и в особенности почему-то администрация вуза, где я работала, интересовалась такими странными вещами как переносные портативные печи. Честно говоря, до сих пор с ужасом это все вспоминаю.

Особенно отличалась у нас такая [преподавательница]. Она гражданка Украины и тут она начала очень активно, буквально высаживая пинком ноги дверь и вламываясь в аудитории посреди занятий, требовать сборы денег и вещей для фронта». 

В программах российских вузов появились обязательные курсы «Основы российской государственности», «История России», «Традиционные религии России» и «Традиционные российские ценности». Они должны продвигать идеи «особого русского пути», «традиционных ценностей» и сакрализации государственной власти. Кроме того, появляются новые военно-учебные центры, в которых преподают и «ветераны СВО». 

«Все чаще зарубежные исследовательские и образовательные организации получают „токсичный“ статус — попадают в список „нежелательных“ организаций, — выяснил ОВД-Инфо в недавнем исследовании. — Российские организации могут пострадать от связи с попавшими в этот список. Вузы с западной моделью обучения теряют здания, подвергаются проверкам органов, а преподаватели вынужденно оставляют должности и уезжают из страны. По некоторым данным, с начала полномасштабного вторжения Россию покинули как минимум 270 научных сотрудников университетов Москвы и Петербурга.

С весны 2023 года на лекции в некоторые вузы приходят с проверками цензоры, следящие за тем, чтобы материал подавался в соответствии с нынешними представлениями власти. Чаще всего это затрагивает лекции по истории».

Дела заводят и за выражение антивоенной позиции во время занятий со школьниками или студентами. В 2022 году стала резонансной история Ирины Ген — учительницы английского языка из Пензы. Ее приговорили к пяти годам условно по делу о «фейках» о российской армии по мотиву политической ненависти (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК) за то, что в разговоре с ученицами она высказалась против вторжения России в Украину. 

По аналогичной статье с добавлением пункта «а» об «использовании служебного положения» приговорили преподавательницу филиала РАНХиГС в Нижнем Новгороде Ирину Седельникову — за высказывание о погибших украинских детях на одном из семинарских занятий.

Ирина Ген и Ирина Седельникова / Фото: «7×7. Горизонтальная Россия», «Нижегородский политический красный крест»

Как следует из отчета ОВД-Инфо, «помимо антивоенных высказываний в личном общении с учениками и студентами, преподавателям вменялись и другие правонарушения, непосредственно связанные с их профессиональной деятельностью. Например, учителя истории из Красноярского края оштрафовали на 30 тысяч рублей за обсуждение территориальной принадлежности Крыма и Донбасса в чате с учениками. Как скриншоты из чата появились у правоохранительных органов, неизвестно». 

Вместе с тем после начала войны с Украиной педагогов преследуют по доносам: почти 50% доносов приходится на школьных учителей, 27% — па преподавателей вузов. Оставшиеся доносы распределяются на сотрудников средне-специальных учебных заведений — 8%, учреждений дополнительного образования — 14% и детского сада — 2%.

Совсем недавно ОВД-Инфо рассказывал историю учительницы русского языка и литературы Натальи Таранушенко из подмосковного города Протвино. В апреле 2022 года женщина провела в своей школе антивоенный классный час вместо «Урока добра», на котором должна была рассказать о российском вторжении в Украину с государственной позиции. Трое учениц, две из которых — родные сестры, рассказали об этом родителям. Отец сестер, сам — бывший ученик Таранушенко, два года писал на нее доносы, пока не добился возбуждения уголовного дела. Учительница уехала из страны.

Наталья Таранушенко / Фото из личного архива

Донос писали и на Сергея Чернышева, бывшего главы «Новоколледжа». После этого доноса им заинтересовалась комиссия по делам несовершеннолетних: 

«Мы с ребенком съездили в Грузию, — рассказывает он, — и я что-то про это написал, в том числе о том, что нашел браслетик в цветах украинского флага, купленный там же в Грузии. Кто-то написал донос с формулировкой, что я пропагандирую ребенку „нетрадиционные ценности“, воспитываю его в духе вражды российскому государству. Лейтенант полиции, которая в нашем районе занимается такими делами, сказала: „Я занимаюсь, в основном, алкоголиками, наркоманами и прочими такими товарищами, которые детей бьют, не кормят“. Это было настолько дурацкое дело, что даже в полиции оно было признано дурацким».

Отдельная часть исследования ОВД-Инфо про давление на учителей и педагогов посвящена травле в интернете. «Больше всего случаев кибербуллинга с начала полномасштабного вторжения зафиксировано на территории аннексированного Крыма — восемь эпизодов. Инициаторами травли в семи случаях стали телеграм-каналы »Крымский СМЕРШ» и »Севастополь. СМЕРШ», созданные пророссийским активистом Александром Талиповым в марте 2022 года». 

После этих постов заводят административные и уголовные дела, учителей увольняют и заставляют извиняться на камеру. Например, после публикации об учительнице химии Линаре Расуловой, которая спела гимн Украины и песню «Червона калина» в автобусе, ее задержали, а «Крымский СМЕРШ» опубликовал кадры задержания. В тот же день на канале выложили видео с извинениями женщины, а на следующий день, по данным канала, ее уволили.

Травля не заканчивается, даже когда Z-активисты добиваются извинений своей жертвы. 17 апреля 2023 года «Севастополь. СМЕРШ» опубликовал видео с извинениями Татьяны Одинцовой, заведующей кафедрой аудита и бухгалтерского учета Севастопольского государственного университета, за аватарку с украинским флагом в соцсетях. В мае на канале опубликовали посты о ее детях и муже. В июне канал написал, что женщину уволили.

Татьяна Одинцова / Скриншот: канал «НТС Севастополь», YouTube

С преследованием сталкиваются преподаватели дополнительного и дошкольного образования. Елена Григорьевна Карева работала во Дворце пионеров и в детском саду. Впервые ее задержали на митинге в поддержку Алексея Навального еще в 2021 году. 

«Я отправилась на митинг в защиту политзаключенных и Навального, — вспоминает она. — Видимо, организаторов, взяли еще на подходе. И все, кто там оказались, просто слонялись по площади. А я еще и с работы отпросилась, и стала замерзать, потому что у нас очень холодно. И я думаю: ну что же мне домой что ли идти? И вот я вылезла на постамент, сказала речь в защиту политзаключенных и поехала домой с чистым сердцем. Утром за мной пришли и отвезли в полицию, оформили и отправили в суд, где меня объявили организатором митинга. Присудили штраф — 20 тысяч рублей».

После этого рабочий контракт во Дворце пионеров Елене Григорьевне не продлили. Она продолжала работать в бюджетном, а потом — в частном детском саду и вела занятия в частной театральной студии — до 2022 года.

«Мой сын, когда уехал, стал писать довольно сердитые посты насчет политики государства. А я, как всякая мама, горжусь тем, что он прекрасно пишет, у него прекрасный слог. И я их перепечатала. Один человек написал на меня донос — это было в сентябре. В прокуратуру меня вызвали в феврале».

Суд признал Елену Григорьевну виновной в «дискредитации армии» и назначил ей штраф — четыре тысячи рублей. По ее словам, в прокуратуре ей пригрозили, что «на третий будет уголовка». Женщина уехала из страны.

По данным ОВД-Инфо, на третий год войны с Украиной за выражение антивоенной позиции в России привлекают все меньше — в том числе преподавателей. 

Дел за выражение антивоенной позиции вне работы стало меньше «приблизительно на 70% по сравнению с аналогичным показателем в 2022 году, а в 2024 — на 61% по сравнению с 2023. Количество же дел непосредственно за преподавание в 2022 и 2023 годах было одинаковым, и в то же время неизвестно ни об одном аналогичном случае в первой половине 2024 года». В 2022 году на учителей завели 13 «антивоенных» уголовных дел, в 2023 — уже пять, а в 2024 — четыре.

Учителей, которых преследуют со стороны учебного заведения или государства, поддерживают ученики и их родители, руководство и коллеги. В некоторых случаях — не только на словах.

Елена Ракинцева — бывшая директриса пермской школы. В 2023 году она уволилась после скандала: женщина отказалась проводить в своей школе «Разговоры о важном» с участием вернувшихся из Украины солдат. Женщину стали травить местные Z-активисты. Когда она ушла из школы, вслед за ней уволились завуч и десять учителей. 

Один из преподавателей в интервью для исследования ОВД-Инфо рассказал, что его ученики создали петицию против увольнения, которую подписали, в том числе, коллеги: «[Мои отношения с коллегами] как были прекрасными, так прекрасными и остались», — рассказал он.

Другой преподаватель, который занимался антивоенным активизмом, рассказал, что руководство хоть и не поддержало его открыто и настаивало на прекращении антивоенной деятельности, но оставило его на работе: «Со мной ничего за это не было, кроме перевода на такой полуофициальный, полулегальный, полуволонтерский режим работы». 

В телеграм-канале группы поддержки учителя Бориса Романова, на которого завели уголовное дело о «фейках», цитируют его ученика:

«Он всегда боролся за справедливость, прозрачность российской власти и права человека. Он был организатором правозащитных кинофестивалей, дискуссий, мероприятий и тренингов неформального образования… поддерживал теx, кому была нужна помощь. Теперь мы должны вместе защитить Бориса от несправедливости!»

Марина-Майя Говзман