В конце ноября 2019 года в Москве и Челябинске сотрудники ФСБ задержали девять человек, обвинив их в причастности к «Хизб ут-Тахрир». Фигурантов подобных дел осуждают на гигантские сроки только лишь за проведение религиозных встреч и чтение литературы. ОВД-Инфо публикует открытое письмо матери одного из задержанных Рустама Халикова.
Уважаемые друзья.
К Вам обращается жительница Челябинска Халикова Анфиса Хаятовна.
Мне 68 лет. Обращаюсь к Вам с большой личной болью и надеждой как к людям, в глубине души неравнодушным к чужим проблемам и прошу меня выслушать.
26 ноября 2019 г. ФСБ Челябинской области арестовало моего 42-летнего сына Халикова Рустама Османовича. У Рустама техническое высшее образование, воспитывает сына 11 лет. Последние 10 лет Рустам стал интересоваться мусульманской религией, проникся ею, стал посещать мечеть, изучил арабскую письменность, читал в оригинале Коран. Рустам, как человек образованный, стремился познать глубинный смысл религии, и неудивительно, что его внимание привлекли и различные течения в исламе, в частности организация «Хизб ут-Тахрир» (в переводе «Партия исламского освобождения»). Он читал о ней, делал запросы в интернете, что теперь ФСБ расценивает как доказательство его членства в этой организации.
Согласно общедоступной информации, «Хизб ут-Тахрир» — это исламская организация, которая пропагандирует идею создания всемирного халифата, то есть единого исламского государства. Их главное оружие — проповедь, террористической деятельностью организация не занимается, к терактам отношения не имеет. Тем не менее решением Верховного Суда РФ в 2003 году организация включена в список террористических и запрещена на территории РФ. С этого времени члены организации «Хизб ут-Тахрир» привлекаются к уголовной ответственности. Но если поначалу это были условные сроки, то в настоящее время осужденные получают по статье 205.5 УК РФ («Организация либо участие в деятельности террористической организации») от 10 до 20 лет реального лишения свободы.
[…]
Как сказано в официальном обвинении, мой сын обвиняется в том, что 12 сентября 2014 года участвовал во встрече освободившегося из мест лишения свободы активного члена организации «Хизб ут-Тахрир» Хабирова В.Б., встреча была проведена по месту жительства другого активного участника организации Шамсутдинова Р.Г.
Участие моего сына в этой встрече выражается в том, что он есть на общей фотографии участников чаепития. Хотя мой сын неоднократно пояснял, что он оказался здесь случайно, знакомый Шамсутдинов Р.Г. просил его зайти после работы, его угостили, потом кто-то предложил сфотографироваться.
Членство в организации мой сын отрицает. С некоторыми ребятами он посещал мечеть, учился в воскресной школе основам ислама. Да, он здоровался с этими ребятами при встрече, но это не делает его участником организации. Мой сын, как человек размышляющий, изучал основы ислама. Сотрудники ФСБ прекрасно знают, что членам «Хизб ут-Тахрир» по уставу запрещено отрицать членство в организации перед следственными органами. Мой сын отрицает членство, но его обвинителей это почему-то не настораживает.
Они заявляют об особо опасном характере преступления. У меня, как у обывателя, вызывает недоумение: если мой сын участвовал 12 сентября 2014 г. в вышеупомянутом особо опасном мероприятии, то почему он почти шесть лет после этого находился на свободе? Разве опасных преступников не обезвреживают сразу? Может, дело как раз в том, что в случае с моим сыном обезвреживать нечего и он нужен только для статистики, для показателей «борьбы с терроризмом»?
Второй момент, входящий в обвинение моего сына Рустама, состоит в том, что он якобы пропагандировал идеи организации «Хизб ут-Тахрир» во время систематических бесед с гражданином Смирновым Д. С. и передавал ему для чтения печатные издания.
При этом Смирнов Д. С. — это псевдоним скрытого свидетеля, действительные данные его засекречены, в связи с чем у нас имеются опасения, существует ли вообще такой человек. Ведь любая попытка выяснить конкретные данные о времени, месте бесед, о названии переданной книги сотрудниками ФСБ пресекается как информация, могущая раскрыть личность засекреченного свидетеля. Я думаю, что такой подход способен обернуться злоупотреблениями, ведь никто — ни прокурор, ни суд, ни тем более обвиняемый, — не могут убедиться в существовании секретного свидетеля.
Хочу заметить, что во время обыска неожиданно в нашем доме были обнаружены книги, которых у нас никогда не водилось. Да моему сыну и не нужны книги в печатном виде, он прекрасно ориентируется в виртуальном пространстве, находит и обрабатывает любую интересующую его информацию.
Сейчас, с течением времени я узнаю, что по делам аналогичного характера при обысках очень часто обнаруживается запрещенная литература, оружие, — то, чего никогда в доме не было и быть не могло. Люди открыто говорят и пишут о том, что улики подбрасываются.
[…]
Мы живём в сложном мире, и только помогая друг другу, сможем преодолеть эти испытания. Голос и мнение КАЖДОГО ИЗ ВАС, несмотря на, казалось бы, фатальность ситуации, весом и может влиять на те или иные решения.
Убедительно прошу Вас передать мое обращение тем, кто, имеет силы и возможности призвать власть, правоохранительные органы пересмотреть свое отношение, свой подход к таким гражданам, как мой сын, который ни в какой террористической деятельности не участвовал и ни к чему не причастен.
С глубоким уважением, любящая и страдающая мать, Халикова Анфиса Хаятовна.
