Бахчисарайский районный суд 17 июля признал виновным жителя Крыма Мустафу Ягъяева в «возбуждении ненависти либо вражды, а равно унижении человеческого достоинства» с угрозой применения насилия (по пункту «а» второй части статьи 282 УК) и приговорил его к двум годам лишения свободы условно и к лишению права «заниматься деятельностью, связанной с передачей и распространением любой информации» в течение двух лет. Об этом сообщается на сайте российской прокуратуры в Крыму.
Ягъяеву инкриминировали высказывание, которое он сделал, по версии обвинения, «находясь на рабочем месте в ЖКХ „Железнодорожный“, в адрес работников предприятия». Лингвистическая экспертиза обнаружила в этом высказывании признаки возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства.
Как сообщает информационно-аналитический центр «Сова», Ягъяев является имамом мечети в селе Тургеневка, в прошлом — членом Меджлиса крымско-татарского народа. По мнению «Совы», именно его религиозная деятельность стала реальной причиной преследования, в то время как поводом для уголовного дела стала ссора Ягъева, работающего слесарем в селе Железнодорожное Бахчисарайского района, с сотрудницами бухгалтерии из-за разногласий по вопросу о присоединении Крыма к России в июне 2014 года. Уголовное дело было возбуждено после того, как о разговоре оперативно сообщили в местный центр по борьбе с экстремизмом.
По версии следствия, Ягъяев заявил: «Крым мы вернем в Украину, будет война, мы вас будем резать и жечь, и русские в этой войне захлебнутся кровью, но жалко, что погибнут мои братья-мусульмане». Сам Ягъяев приписанные ему слова категорически отрицает. «Он говорит, что на работе у них был бытовой конфликт и сугубо на почве личных неприязненных отношений эти трое женщин написали на него такое заявление», — рассказал адвокат подсудимого Эмиль Курбединов Меджлису крымско-татарского народа.
Даже если предположить, что Ягъяев все же произнес инкриминируемую ему фразу, а также что ее можно истолковать как угрозу применения насилия, приговор Ягъева, отмечает «Сова», в любом случае является неправомерным, поскольку его высказывание не являлось публичным, что необходимо для классификации деяния по статье 282 УК.
Пока не ясно, что означает запрет для Ягъяева на передачу или распространение информации, идет ли речь о запрете на пользование интернетом, телефонные звонки, переписку, разговоры и не скажется ли данный запрет на исполнении его религиозных обязанностей как имама, пишет «Сова».
