После акций в поддержку Навального в 2021 году протестующих в Москве начали массово привлекать к административной ответственности за участие в акциях постфактум, основываясь на видеозаписях с городских камер видеонаблюдения. Юрист Екатерина Рыжова, сотрудничающая с ОВД-Инфо, рассказывает о специфике этих административных дел. Подробнее об использовании камер видеонаблюдения против протестующих читайте в докладе ОВД-Инфо.
— Как много вообще историй, когда людей задерживали постфактум после акций по камерам? Сколькими такими делами Вы занимались?
По акции 21 апреля у меня было восемь таких дел.
— Есть какие-то общие моменты во всех этих делах, связанных с задержаниями по камерам?
В основном во всех [подобных делах в Москве] фигурирует сотрудник полиции Гребенщеков из отдела ЦПЭ Москвы. Он якобы получает видео из Департамента информационных технологий и по этим видео выявляет нарушителей (участников акций — ОВД-Инфо). По зимним акциям там видео нет, только фото с камер. Это черно-белые, смазанные снимки людей, по которым невозможно определить привлекаемое лицо. Обычно одни и те же фото в разных делах. А те дела, по которым задержания происходили по камерам, в материалах дела видео максимум секунд на 10. И происходящее на видео противоречит содержанию протокола.
— Можете на примере одного дела рассказать, как полиция задерживает людей, попавших на камеры в дни акций протеста?
Вот допустим история Глеба Левочкина. Сначала ему просто участковый звонил, говорил: надо прийти какие-то бумаги подписать, ознакомиться. Мой подзащитный согласился прийти в воскресенье, но до воскресенья, участковый, видимо, не выдержал. В одно утро, пока Глеб был в квартире вместе с женой, ему позвонили с незнакомого телефона и сказали: вам поцарапали машину, спуститесь вниз. Он спустился, а там к нему подошли молодые люди, одетые по гражданке, и показали удостоверения — они представились как сотрудники отдела по уголовным расследованиям.
После этого моего подзащитного попросили проехать до отдела полиции, сказали, чтобы он не сопротивлялся, а то у них с собой «на всякий случай есть оружие». Вниз спустилась жена, и вместе они поехали с полицейскими. В отделе Глебу показали небольшое видео. Оно было взято даже не с городских видеокамер, а из телеграм-канала «Манежка». Я подозреваю, что сами эшники его туда и загрузили.
На видео без сомнения был изображен Глеб. Он приспустил маску и шел по тротуару, крича один-единственный лозунг: «Мы против политических репрессий».
В этот же день его привезли в суд. Самое интересное, что в материалах дела против моего подзащитного не было видео, но были скриншоты из этого видео и ссылка на него. В протоколе также было указано, что мой подзащитный выкрикивал несколько лозунгов, но не было того лозунга, который как раз и зафиксирован на видео.
Кроме того, говорилось, что он якобы мешал проходу граждан и передвигался по проезжей части. Хотя и на видео, и даже на скриншоте четко видно, что Глеб шел по пешеходной зоне, а рядом не было ни одного сотрудника полиции, которые могли бы предупредить его, что он что-то нарушает. В протоколе же указано, что он не выполнил каких-то законных требований со стороны сотрудников полиции.
В итоге судье пришлось самому со своего телефона пройти по ссылке, чтобы посмотреть видео. Посмотрев видео и заслушав сотрудницу, которая протокол составляла, он вынес решение о прекращении делопроизводства в связи с отсутствием состава [правонарушения]. Но потом неожиданно, через какое-то время, сотрудница того же отделения полиции, где был составлен протокол, решила обжаловать постановление о прекращении. Судья поддержал жалобу, и постановление было отменено, а дело отправлено на новое рассмотрение.
Процесс растянулся на несколько заседаний: судья удовлетворил ходатайство о вызове всех свидетелей-полицейских. В конце концов мы допросили даже сотрудников ЦПЭ. В итоге сотрудник ЦПЭ заверил, что вместе с материалами дела он направил и диск с видео, которое и легло в основу обвинения. Однако, диск в деле отсутствует. И инспектор ГИАЗ, которая составила административный протокол, диск не видела. Никто диск не видел, но все видели видео… Мы с судьей смотрели видео в ходе заседания прямо со своих телефонов. Вердикт: виновен, штраф 10 тысяч. Мы обжалуем это постановление.
— Как часто такие дела «по камерам» отправляют на повторное рассмотрение?
И по акциям 21 апреля, и по зимним акциям много дел отправляют на повторное рассмотрение. Основная причина — недостатки в составлении протокола, отсутствие подписей сотрудников полиции в рапортах и объяснениях. У меня была еще одна подзащитная, у которой тоже сначала было прекращение административного дела, а потом сотрудники полиции обжаловали это постановление.
Ее тоже задержали постфактум, нашли по записи с камер городской системы видеонаблюдения. Она в тот день встретилась на «Тверской» с двумя подругами. Хотели просто погулять. Сначала зашли в KFC, там поели и вышли. Пройдя несколько десятков метров, они решили ехать наземным транспортом. И около остановки их и поймала камера, как они стоят и все смотрят в телефоны. Как объясняла потом девушка: они смотрели, как им выбраться оттуда, потому что видно было, что весь центр перекрыт. В итоге через какое-то время они просто уехали все домой на метро.
В постановлении говорилось, что моя подзащитная с 19:00 до 23:00 вечера еще находилась на Тверской на митинге. В реальности же где-то через час после того, как их сняла камера, она уже была дома. Мы смогли это доказать, потому что у нее остался чек из магазина, в который она возле дома заходила.
— Это дело направлено на повторное рассмотрение? Пока никакого решения еще нет?
Да, все верно. (17 января дело повторно прекратили — ОВД-Инфо).
— Насколько часто, по Вашей практике, политически мотивированные дела заканчиваются победами?
Совсем не часто. Думаю, процента два, а то и один из всех моих дел были прекращены. Иногда это бывает даже непредсказуемо. В Мосгорсуде прекращают дела в основном по процессуальным нарушениям: например, в протоколе об административном правонарушении нет подписи сотрудника полиции, [который его составлял]. Это злостное нарушение. Но бывает, что один судья дело прекращает, другой — не прекращает. И никак нельзя это объяснить. Единственное, что остается, — это обжаловать в кассации и надеяться на положительный результат.
Есть кейс по акции 21 апреля, где нам удалось добиться однозначной победы. История состоит в том, что мой заявитель Константин Котельницкий в этот день вышел из метро на станции «Тверская» и какое-то время там стоял. Как он говорит, он даже не успел в акции принять участие. Его нашли по городским камерам видеонаблюдения. Там видео длится несколько секунд: он на них просто стоит.
Как оказалось, по средам (21 апреля была среда — ОВД-Инфо) у Константина какие-то вечерние курсы проходят от университета в здании, недалеко от метро «Тверская». Они, конечно, необязательные, но студенты, которые любят учиться, на них ходят. Мой заявитель как раз тоже собирался на них пойти, но почему-то не успел. В итоге я попросила его к заседанию распечатать с сайта университета информацию о курсах и подтвердить, что он студент. И наша позиция строилась на том, что он хотел эти курсы посетить. Мы даже не говорили, посетил он их в итоге или нет, потому что на видео не зафиксировано никаких его движений.
— Такой маленький процент побед не демотивирует работать над политическими делами дальше?
Нет, потому что я ведь прекрасно понимаю реалии нашего государства и нашей судебной системы. Это не наша вина и не вина подзащитного. Это всего лишь решения судей. И решают зачастую даже не они сами. Им присылают разнарядку по политическим делам — выносить обвинительные решения. Но иногда происходят сбои в системе. И в каждом случае защитник пытается выложиться на всю свою мощь, найти нарушения, представить в суд доказательства невиновности подзащитного. Мы знаем, что в нашем государстве правды добиться практически невозможно, поэтому обращаемся в ЕСПЧ.
