Петербургская анархистка Елена Шендера сходила на первомайскую демонстрацию и оказалась на профилактическом учете по инициативе центра «Э». Полицейские приходили к ней домой в 15 часов, в 23 и в 8 утра, требовали пройти в отдел для беседы и сфотографироваться. Шендера отказалась, потребовала повестку и намерена обжаловать постановку на учет.
Восьмого мая часа в три дня мне очень настойчиво звонили в дверь, я не открыла. Подумала: я никого не жду. Второй раз в дверь стали звонить в одиннадцать вечера — я решила, соседям что-то нужно. Одиннадцать вечера — это уже считается ночным временем? Я открыла дверь, там стояла женщина в форме и молодой человек в гражданском.
Молодой человек сказал, что он стажер. Учится, скоро будет полицейским. Радостно так сказал. Наверное, я тоже должна была с ним порадоваться, но я сочувствую ему.
Женщина говорит:
— Я ваш участковый. Мне пришла бумага из Центра по противодействию экстремизму, что вы…
И зачитывает:
— Вы состоите в Альянсе гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие.
Меня нужно поставить на профилактический учет и нужно провести со мной беседу. Я удивляюсь — говорю, что никогда в жизни не состояла в этой организации, не участвовала в их акциях. Почему именно в этой?
Женщина-участковый:
— Ничего не знаю, я получила такую бумагу.
Начала говорить со мной о том, что нельзя проводить несанкционированные акции. Я отвечаю, что полностью с ней согласна. Я пыталась выяснить, почему именно эта организация. И почему, даже если я бы состояла в этом альянсе, — их взгляды я разделяю — меня нужно ставить на профилактический учет? Это запрещенная организация, экстремистская? Что-то еще? Она мне ничего не могла ответить и предложила обратиться в Центр «Э».
Письмо из Центра «Э» она мне мельком показала на смартфоне, я ничего не разглядела. Больше никаких бумаг, ничего. Уверенно заявила, что мне — в одиннадцать часов вечера — нужно пойти с ней в отдел полиции на беседу, а еще она меня будет фотографировать.
Я говорю:
— Стоп, я фотографировать себя не разрешаю. Ни на какую беседу я не пойду. Пришлите мне официальную повестку, и я приду.
Она позвонила куда-то в отдел и удивленно:
— Она не разрешает себя фотографировать!
Ей, видимо, ответили: ну, не надо. Больше с фотографированием она ко мне не приставала. Очень это странно: она привычно, уверенно входит в квартиру без всяких бумаг и заявляет, что будет меня фотографировать. Она предложила мне написать в Центр «Э» и узнать: может быть, там что-то перепутали. На этом полицейские ушли.
16 мая, в восемь утра, настойчивый звонок в дверь. Я поняла, что это полиция, подхожу и спрашиваю:
— Кто там?
— Это ваш участковый.
Полицейский явно врал. Соседи мне потом рассказали, что у него был жетон патрульно-постовой службы. Он еще звонил соседям и расспрашивал обо мне! Соседи мои на учете не состоят, но им тоже звонили около восьми утра. Полицейский говорил, что я пропала, просили дать мне характеристику. Через дверь я ответила, что не открою, а если от меня что-то надо, пусть вызывает меня повесткой. Еще я напишу жалобу.
Он начал угрожать:
— Вам же хуже будет.
Я ответила:
— Вот и прекрасно, я не открою.
Я договорилась с юристом, отправлю заявление и в свой отдел, и в Центр «Э»: по образцу из инструкции с сайта ОВД-Инфо. Заявление — с запросом, кто меня поставил на учет и на каком основании.
Я позвонила участковому, чтобы уточнить фамилию. До этого она мне оставила свой телефон, сказала, звоните, если нужно. Я позвонила ей, она ответила:
— А почему вы не открыли сотруднику полиции?
— Во-первых, было восемь утра, я еще спала. А во-вторых, я не обязана открывать. Я никаких правонарушений не совершала.
Она вдруг говорит:
— Мы посмотрели ваши соцсети. Я не понимаю, почему вы удивляетесь, что мы к вам приходим.
Я в соцсетях особо ничего не пишу: мало ли кто будет читать. У меня в основном перепосты с незапрещенных сайтов. Получается, любая протестная публикация — это повод для прихода полиции?
Я спрашиваю ее:
— Вы там нашли что-то запрещенное?
Она, обиженно:
— Не звоните мне больше, если вы не хотите открывать двери сотрудникам полиции.
Но фамилию свою сказала.
Почему все это происходит, непонятно. Мне кажется, я засветилась 1 мая: я шла с радужным флагом в феминистской колонне. Но в ленте в фейсбуке я не видела, чтобы к кому-то еще приходили, хотя с радужными флагами на демонстрации было человек десять. Полиция на этот раз никак не реагировала — сосредоточилась на задержаниях в демократической колонне, на радужные флаги решили сквозь пальцы посмотреть. Раньше за них всегда винтили. Съемка в этом году на Первомай велась: рядом с демонстрацией шли полицейские с видеокамерами, я старалась от них отворачиваться.
До этого я год назад участвовала в прайде, там меня тоже не задерживал никто. Может, это они перед выборами [Александра] Беглова (исполняющий обязанности губернатора Санкт-Петербурга — ОВД-Инфо)? Я все-таки активный человек, ФСБ это знает. Я много раз подавала заявки на митинги. Меня не трогал никто никогда, хотя раньше я была активней. Может быть, хотят меня контролировать, произвольно выбрали организацию, к которой приписали.
К Николаю Николаевичу Бояршинову (отец фигуранта дела «Сети» Юлия Бояршинова — ОВД-Инфо) недавно приходили из уголовного розыска и говорили, что он якобы состоит в «Солидарности», а «Солидарность» — экстремисты. Но его на учет, наверное, его не ставили. Бояршинов каждую неделю стоит на Невском проспекте с плакатом в защиту своего сына. Часто недалеко от него пикеты проводит «Солидарность», к нему могут подходить активисты с их флагом.
Меня видели с радужным флагом, Бояршинова — рядом с флагом «Солидарности». Может быть, они что видят, то и поют.
