Зимой в разных городах России прошли протестные акции, катализатором которых стало расследование ФБК «Дворец для Путина». Во Владимире во время митинга 23 января Валерий Лавров заступился за молодого человека, которого жестко задерживали полицейские. В итоге два дня он пробыл в ИВС без доступа к питьевой воде, а потом получил полтора года колонии-поселения за насилие в отношение представителя власти. Публикуем его монолог.
Помню: я где-то случайно услышал, что 23 января во Владимире будет проходить митинг. Сам я в Кольчугино живу (Владимирская область — ОВД-Инфо). Мне в тот день как раз нужно было сыну картошки отвезти — он у меня во Владимире живет. Вот и поехал.
Поехал и думаю: зайду заодно на митинг посмотрю. Может быть, какие-то умные люди выступать будут: скажут, как нам дальше жить, потому что жить так уже невозможно. Нас просто сводят в могилу.
У нас же все сделано не для человека, а наоборот: нет ни одного закона, который бы жизнь человеку облегчил. Кур держать нельзя уже, например, кроликов тоже. Грибы собирать нельзя. Но это еще, на самом деле, мелочи. Людям сейчас работать негде. Зарплата становится все меньше, цены в магазинах — все выше. Невозможно уже больше это терпеть. Мы уже давно не живем, а выживаем.
Я даже в отпуск себе позволить не могу поехать. В последний раз был на море в 2009 году. Жену с ребенком я еще отправляю отдыхать, а себе на поездку накопить не могу. Теперь еще и пенсионный возраст повысили до 65 лет, а у нас продолжительность жизни такая… То есть, работаем мы, просто чтобы в этой стране умереть.
Приехал я на митинг с такими мыслями. Вижу, что народ собирается. Ходил там, присматривался. А потом все как начали кричать: «Свободу Навальному!» Я к Алексею Навальному с большим уважением, конечно, отношусь: не побоялся, приехал в Россию, хотя знал, что его тут посадят после того, как не смогли отравить, — но, честно говоря, взгляды его мне не близки. Не думаю, что Навальный должен был бы возглавить Россию.
Как начались эти крики, решил вернуться к машине. Пока шел, увидел, как полицейские издеваются над мальчишкой. На вид ему лет 20 было. Полицейские его хотели задержать, а он схватился руками за столб и не отпускает. Они его взяли и как начали возить голым телом по мерзлой брусчатке — у него и штаны уже, и куртка задрались. По их лицам было видно, что им это все наслаждение доставляет.
Я не выдержал, подошел к полицейским и говорю: «Хватит над человеком издеваться». Они мне ничего не ответили и продолжили возить парня по брусчатке. Я тогда попытался встать между полицейскими и пацаном. Несколько раз меня отшвыривали, а потом кто-то положил мне руку на плечо. Чувствую, что задержать жестко хочет. Я повернулся и машинально оттолкнул руку. Оказалось, это был полицейский. Меня тут же скрутили, отвели в автозак и увезли в ИВС. Там я пробыл 48 часов.
За эти 48 часов мне ни разу не дали воды, говорили, мол, хочешь пить — попей из-под крана. Я попробовал: сделал глоток — меня тут же вырвало. В воде одна хлорка, пить ее невозможно.
У меня всегда давление скачет. На вторые сутки в ИВС мне пришлось вызвать скорую. Приехал врач, меня вывели в коридор. Я говорю врачу: «Дайте попить». Он огрызнулся: мол, мы вам не водовозы. Измерил мне давление — а там больше 200 было. Когда я сказал, что меня задержали на акции, тут же принес мне поллитра воды и даже предложил забрать в больницу. Мне тогда оставалось сидеть уже около двух часов, поэтому я решил остаться.
Когда я вышел из ИВС, мне вручили протокол об административном аресте на 48 часов за участие в несогласованной акции. А сразу после этого из-за проблем с сердцем я все-таки попал в больницу. Пока лежал там, меня оштрафовали на десять тысяч рублей за участие в акции, а потом мне позвонили из Следственного комитета. Говорят: на вас заведено уголовное дело за нападение на полицейского.
27 сентября был суд. Мне назначили полтора года колонии-поселения. Все обвинение в деле строится на видео, где полицейский меня хватает, а я разворачиваюсь и отталкиваю его. Никакого удара там не было. Даже в заключении медицинской экспертизы говорилось, что боль в груди, на которую жалуется потерпевший, — это его субъективное восприятие. Никаких следов побоев обнаружено не было. Пока приговор не вступил в силу: мы подали апелляцию.
